Своё место

– Санечка, возьми вот эти вот бланки и положи в ящик, – скомандовала Лидия Петровна и обвела железным взглядом комнату, где кассиры принимали оплату и выдавали “до востребования”.

Санечка послушно засеменил мелкими шажками к столу и неуклюже вывалил кипу бумажек в лоток.

– Вот! – преданно посмотрел в глаза Лидии Петровне.

– Ну иди домой, – буркнула она.

Санечка суетливо сложил свои вещички в сумку через плечо, поправил толстые очки на носу и переваливаясь ушел из почтового отделения. Он расправил плечи, оторвал взгляд от асфальта и уверенно косолапил по дороге – это был его второй рабочий день. Коллектив принял его радушно настолько, насколько могут проявлять сердечность разочаровавшиеся в жизни женщины пенсионного возраста, которые были сварливыми еще в утробе матери.

Прошло уже три дня его стажировки.

– Сегодня садись за второе окно и выдавай бандероли. Если запомнил, можешь принимать, – распоряжалась Лидия Петровна, ведь она уже 5 лет сама за “компутером” печатала извещения, пока ее коллеги так и не запомнили как включать этот агрегат.

У Лидии Петровны, высокая прическа, очки и власть больше, чем у начальника отделения, когда она приходит на работу, коллеги поправляют прически и наводят порядок на рабочем месте. Сильная женщина, много лет тренировала в себе презрение к людям, скрывала от внуков конфеты и не сажала фиалки.

Санечка повиновался.

Так и началась его рутина: извещения выдал-принял, бандероль, посылка, заказное, внес в базу, выдал чек, записал адрес, уточнил фамилию, коммуналка? – мы больше не принимаем, потому что такие правила, мы не имеем право. Поправил очки на носу, приклеил код на конверт, забил его в базу, записал данные, взвесил, записал, потрогал посылку, записал.

Закончились наклейки с кодом, копошится в ящике, уже все вывалил на пол – не нашел.

– Всё я должна сама вам показывать, – Лидия Петровна достает, из-под спрятанного мешка за посылками, на третьем стеллаже от входа в распределительный цех, нужные наклейки и отдает Санечке.

– Спасибо большое! – заглядывает он ей в глаза. – Так, ваша посылка, – обращаясь к клиенту за стойкой – Сейчас мы придумаем, в какой конверт ее сложить, – принимается суетливо перебирать конверты, очередь напряженно шипит, Санечка еще больше нервничает и суетится. Люди стоят.

Наконец он находит нужный конверт, вкладывает в него посылку со второго раза, вспоминает, достает посылку, уверенным движением штампует конверт, кладет посылку обратно.

– А куда подевался клей, Лидия Петровна?

– Опять ничего не найдет, – промокнула она липкий лоб помятым носовым платком. – ложат сами куда-то, а потом меня трогают. Ты меня с мысли сбил!!!

– Ладно, я скотчем. – приклеил бланк на конверт, – С вас 232 рубля.

Перед ним стояла молодая девушка, и он впервые стушевался своего стеклянного глаза и рыхлого живота. Поскорее, поскорее бы она уже ушла. Из-за смущения, он еще больше суетился, не мог отсчитать сдачу, очередь напряженнее дышала. Девушка ушла.

Она скрылась за тяжелыми железными дверьми и работа пошла опять своими чередом. Санечка приветливо обрабатывает посылки и бандероли, удивляя местных сплетниц, которые приходят по расписанию, чтобы поругаться с сотрудником почты. Видано ли? Придется теперь идти в поликлинику, или в МФЦ поехать, что ли: кажется это свидетельство о рождении троюродного племянника недействительное.

****

Прошло достаточно времени после первого рабочего дня. Санечка изо дня в день принимает бандероли, взвешивает, записывает, уточняет адрес, наклеивает код, штампует конверты, выдает квитанцию. Он уверен в себе, но также суетливо поправляет стекла на носу, дрожащими руками перебирает конверты. И совсем редко, заглядывает в отделение какая-нибудь птица, под взглядом которой он становится совсем крошечным и напуганным.

Санечке повезло. Он на своем месте в свои 25 лет.